Москва, 22.11.2024

Вы здесь: / > Творчество > Интервью > Широко открытые глаза

 

В газете «Трибуна» от 03.10.2012 г. опубликовано интервью лидера Российского детского фонда А.А. Лиханова, посвящённое 25-летию Фонда.  

Текст интервью публикуется ниже:

14 октября Российскому детскому фонду исполнится четверть века.
  За это время он помог выжить, выстоять, получить образование тысячам детей, нуждавшихся в защите и поддержке. Все 25 лет его возглавляет известный писатель, общественный деятель, лауреат Государственной премии России и многих международных премий академик РАО Альберт Лиханов – человек, который считается самым авторитетным экспертом во всем, что касается мира детства. Накануне юбилея Альберт Анатольевич Лиханов ответил на вопросы «Трибуны».

- Недавно на одном представительном собрании вы огласили сокрушительные цифры: в России число насилий взрослых над детьми достигает 100-130 тысяч. За последние пять лет в России покончили с собой 14 с лишним тысяч детей… Похоже, сколько ни совершай дел на ниве спасения, защиты детства, бездонная яма детских бед в нашем отечестве меньше не становится. Что дает вам силы бороться со злом?
- Один из моих любимых героев – Дон Кихот Ламанчский. Чем велик этот роман Сервантеса? Тем, что он создал идеал веры, наивности. Наивность не может быть грязной, она всегда чиста. Наверное, я один из солдат этого донкихотского воинства. Мне кажется, без наивности, без бесконечной веры в то, что ты сражаешься и побеждаешь, жить не имеет смысла. Главная и спасительная идея – это работа. Надо искать свое дело и делать его. Если этому веришь и служишь – не сомневайся и не оглядывайся.
  Жизнь одарила меня такими установками, наверное, еще и потому, что я дитя войны. В детстве у людей широко открытые глаза. Они все видят, все впитывают, хорошее и плохое. Тогда было очень тяжело. И все же война часть нашего поколения одарила верностью идее, неугасаемой любовью к отцам, находившимся на фронте. Она нас обучала. В первую очередь, способности переносить лишения. Когда человеку ни в чем не отказывают, когда у него все есть, это плохо на него действует, он становится слабым, не способным к преодолению. Всю войну я мечтал о победе, жил только этим. Мне повезло – я жил в тыловом городе Кирове и остался жив, хотя хорошо знаю, что такое голод, лишения и страдания. И главное, меня Господь одарил тем, что мой отец прошел всю войну, его дважды ранило, и он остался жив. За это я благодарен судьбе. Став взрослым, я должен был чем-то ответить… Всегда ловил себя на мысли, что детский мир очень неустойчив, ему нужен проводник, наставничество. И важно, чтобы наставничество было добрым. Мне на наставников повезло – это и замечательная учительница Аполлинария Николаевна Тепляшина, и моя бабушка Мария Васильевна, и моя мама – я их очень любил, и они меня любили… 

- Отвечая на их доброту, вы стали защитником детства?
- Вышло так, что еще школьником я писал заметки и публиковался в газетах. После окончания отделения журналистики филфака Уральского университета с удовольствием кинулся в журналистику. Мне было страшно интересно жить, я хотел везде побывать, все узнать. Однажды судьба подарила мне историю с детдомовскими ребятами. В редакцию газеты, где я работал, пришла женщина – воспитатель в школе-интернате. Тогда руководитель нашей страны Никита Сергеевич Хрущев решил всех детей воспитывать в интернатах, чтобы они жили там всю неделю, в субботу после обеда посещали свою семью, а потом – возвращались в интернат. Это была чудовищная идея из области социалистических утопий. И вот в интернат, в числе прочих детей, привезли 50 ребятишек из детского дома. Но в субботу всех детей забирали, а детдомовцев – нет. Эти печальные первоклашки стояли на лестнице, и им тоже хотелось, чтобы их забрали… Мы напечатали в газете письмо этой женщины, чтобы добрые люди детей взяли. Я был автором репортажа о том, как всех детдомовцев разобрали по семьям. Но к концу учебного года лишь двоих ребят усыновили, остальных вернули в интернат! Это меня поразило, и с этой занозой я стал жить дальше.
  Сейчас я вижу, что наши чиновники министерства образования учредили патронат выходного дня, как форму благодеяния для детей-сирот. Это преступление! Нужно понять, что одинокий ребенок ждет не какого-то гостевания, с подарками и даже со сладкой жратвой. Он ждет любви всерьез и навсегда. Он ждет человеческой опоры. Этого в упомянутой системе нет. И такой порядок вещей разрешает нынешняя педагогика! Это, по моему мнению, не педагогика, а наивное недомыслие, давным-давно оцененное хотя бы моей повестью «Благие намерения», на которой выросли многие поколения разумных педагогов.

- С чем вы пришли к 25-летию фонда?

- Очень хотел бы радоваться, но не могу, поскольку это будет неправда. А правда состоит в том, что положение детей в нашей стране ухудшается. Каждый день по телевидению, радио, в газетах бесконечные сообщения про убийства. Почему-то утром вся страна должна узнать: пьяная или безумная мать выкинула из окна своего ребенка. Или педофилы надругались над детьми и убили их. Или вот недавняя история, когда пятерых ребят из московского интерната № 7 для детей с задержкой психического развития, их воспитательницу и мужа воспитательницы сбил пьяный шофер – всех насмерть. Меня не покидает чувство тотальной несправедливости. Эти дети и так были обделены. От них отказались родители, отдав их в это заведение. Их предали взрослые, которые родили их такими - не думали об их будущем, когда зачинали этих детей, чаще всего это пьянствующие или больные люди. Наш фонд каждый год фиксирует, сколько детей отнято, сколько их сдали в государственные и в негосударственные места. Это число приближается к двум миллионам. И во взрослой жизни это граждане – сироты, которые не знали детства, не знали любви.

- Почему так происходит? Кто в этом виноват?

- Думаю, получается так еще и потому, что у нас вопросы совести сегодня в забытьи. Бессовестность вышла на первый план, она - победительница. Совестливые люди незаметны. Они делают свое доброе дело, и мало кто это видит и по достоинству оценивает. Часто над ними просто смеются. Вот почему наш Фонд стремится обратить общественное внимание на на человеческую доброту как реальную силу.

- Каким образом?

  - 14 октября, в день своего рождения, например, Фонд проведет съезд волонтеров детства. К нам приедут истинные герои, многих из которых мы будем награждать. Если бы возродили звание Герой труда, я немедленно выдвинул бы на это звание нескольких людей. Врач-гинеколог Надежда Константиновна Захарова из Саратова, мать четверых детей, по роду своей профессии ходит по роддомам, видит оставленных там матерями младенцев. Что делает эта женщина? Она взяла семерых младенцев и всех их, как и четверых собственных, подняла на ноги. Они получили или получают высшее образование, находятся под ее защитой и опекой. К тому же она на собственные средства построила огромный дом, в котором все дети имеют по комнате. Эта женщина столь удивительным образом себя реализовала, и тем самым помогла государству. Это одна из историй 368 семейных детских домов России, из 578 семейных детских домов в СССР. 
А в Белоруссии детский фонд с помощью спонсоров постепенно купил 45 коттеджей. Эти коттеджи освобождены от всех налогов. В каждом живут муж, жена и не меньше десяти приемных детей. Они имеют государственную поддержку на каждого ребенка, и родители считаются воспитателями, государственными служащими. Это мы придумали, первыми заговорив в конце 80-х о семейной защите сиротства и создав альтернативу государственным детдомам. Так было и в России до 1996 года, пока семейные детские дома у нас не были переведены в статус приемных семей.

  - Выходит, государственная программа, согласно которой в течение 5-7 лет в стране должны быть ликвидированы все детские дома, вас не радует?

- Нет. Сейчас в моде девиз «Россия без сирот». Я сам Дон Кихот, но в данном случае это, мне кажется, уже скорее не донкихотство, а шапкозакидательство. В России сироты будут еще долго – их рождает неблагополучное общество. И не надо торопиться с закрытием государственной системы. Общественное наше устройство еще не готово полностью принять это на себя. 
Все что происходит с человеком – происходит в детстве, все остальное только прибавляется, шлифуется. Дополнительные знания, дополнительные нравственные установки, линии поведения, ошибки - это все во взрослой жизни. И если хотим изменить общество в лучшую сторону – надо защитить и поддержать детство всеми возможными способами.

- Одна из ваших программ носит название «Детский туберкулез». Почему вы взялись за сугубо медицинскую проблему?

- Туберкулез – социальная болезнь. Она появляется и развивается от бедности. Каждый год в России туберкулезом заражается 280-290 тысяч детей и подростков. Заболеваемость их туберкулезом увеличилась только за последние 10 лет более чем в 2,5 раза. Этот показатель в 15 раз превышает уровень заболеваемости детей туберкулезом в развитых странах Европы. А помочь мы хотим следующим образом. В стране существуют детские противотуберкулезные санатории, где собираются дети бедных родителей. Их там лечат и кормят до полгода. Но государство не отвечает, например, за то, как одет ребенок. Он приходит из бедной семьи, на нем какое-то бельишко, какая-то одежонка, и все это после первой же машинной стирки превращается в прах. Мы объявили эту программу, чтобы обеспечить детей необходимым в условиях, когда государство не обязано по существующим правилам это делать. А оно не обязано обеспечивать детей рубашонками, трусиками, и т.д., пополнять санаторские библиотеки хорошими книгами. Мы хотим государство хоть чуточку от срама этого избавить…

- На кого рассчитана ваша программа «За решеткой детские глаза»?

- С самого начала мы ориентировались на детей беспомощных. Женщины в колониях нередко рожают. В десяти женских колониях есть Дома ребенка. Детям там не хватает самого элементарного. И мы организовали программу помощи таким Домам ребенка. Впрочем, мы сейчас вынуждены сократить ее из-за недостатка ресурсов.

А вот, например, наша программа «Коровье стадо», в отличие от этой, развивается! Деревня, как известно, вымирает. Есть масса пригородов, где собираются бедные люди, многодетные семьи в том числе. Люди хоть и пригородные, а на самом деле сугубо деревенские и бедствующие. И вот мы таким людям стали дарить корову при условии, что первая же телочка дарится другой многодетной семье. И дело пошло! Сейчас коровье стадо Детского фонда, как мы его в шутку называем, приближается к тысяче коров. В некоторых регионах дарят коз и других животных. Полагаю, это и есть гражданское общество – когда люди понимают, что должны животину вырастить и отдать другому, поскольку им такую же подарили. Это чувство осознания долга - очень важная часть гражданского общества, о котором столько песен спето, но мало кем услышано. Вот это бы поддержать, выделить квоту отделениям Детского фонда от животноводческих ферм на местах, которые давали бы бесплатно эту скотину бедным семьям.

- Кто и что больше всего мешает вашей деятельности?

- Мешает отсутствие государственной поддержки. Во многих странах благотворительная деятельность поддерживается финансово. У нас нет такого количества миллионеров, и они пока еще не наелись настолько, чтобы этим делом заниматься всерьез. Многие богачи нынешние предпочли бы иметь карманные фонды. А мы гордимся тем, что мы ничьи, мы – всехние!
Хотя это труднее. Когда человек независимый – ему всегда тяжело. Организации – тем более.
Сейчас у нас придумывают разнообразные «поддержки». Принято решение о том, чтобы экономически поддерживать «социально ориентированные» некоммерческие организации по их программам. Некоммерческие организации могут иметь коммерческую деятельность, но не должны иметь прибыли.
А мы вообще благотворительная организация, не облагаемся налогами, наша деятельность не носит коммерческого характера. Мы гражданская общественная организация помощи детям, полностью от начала до конца, по смыслу своему, не говоря о делах, ориентированная социально. Но нам этого статуса чиновники Минэкономразвития не дают, хотя наши отделения по всей стране его спокойно получают. Ну разве это не чиновная абракадабра и произвол? Ведь федеральное министерство нарушает закон о благотворительных общероссийских организациях, ибо по закону и уставу открывает и закрывает свои отделения Центральное правление фонда. Мы только собираем средства и тратим их исключительно на детей. Загляните в наши отчеты, ежегодно представляемые в Минюст, и все станет ясно. Увы, чиновный произвол, он и при демократии произвол!

- Что видится вам впереди?

- К сожалению, я не выступлю сегодня в роли оптимиста. Фонд у нас общественный. А в России общественное уступает частному. Частное побеждает. Появился термин «частно-государственное партнерство». А термин «общественно-государственное партнерство» –исчез. Почему? И не слишком ли опрометчиво?
Выходит, тот, кто крут и быстро схватил – тот и процветает, и не делится с другими. Это общее бедствие.
Мне кажется, наша организация играет важную выравнивающую роль. Мы помогаем тем, кому больше никто не хочет помочь. По нашему законодательству можно на организацию благотворительной деятельности тратить двадцать процентов. Мы не берем ничего, то, что предназначено на благотворительность – тратим целиком. А то, что нужно на организацию, находим из других источников.
В западном понимании фонд – это деньги и управление ими. Мы же с этого только начинали и никогда на этом не останавливались, поскольку главным образом думали о том, чтобы реализовать придуманные нами программы. И все, что мы собираем, просим, ищем – это не для нас – а для детей. Это главная заповедь, которую мы исповедуем.
Кто-то считает детство не таким-то уж и важным отрезком жизни: вырастает человек, и из детства вспоминает только хорошее, или забавное, всё, мол, самое серьёзное – впереди.
Да нет, всё что впереди, происходит из детства.