Москва, 22.11.2024

Вы здесь: / > Творчество > Интервью > «Под покровом надежды»

В газете «Вятский край» № 152 от 13 октября 2012 года опубликовано интервью лидера Российского детского фонда А.А. Лиханова, посвящённое 25-летию Детского фонда.

 

Текст интервью приводится ниже: 

 

Российскому детскому фонду - 25 лет. Бессменный его председатель писатель Альберт Лиханов отвечает на вопросы «Вятского края»

От спасения жизней - к спасению душ 

- Альберт Анатольевич, у нас складывалась традиция: раз в пять лет, в дни своих юбилеев, Вы отвечали на вопросы “Вятского края”. Ваши ответы  и тогда были полны  тревоги за детство, планов по его обустройству, конкретной и действенной помощи ему. А нынче юбилей у Российского детского фонда, и мы снова обращаемся к Вам.  Ведь это Ваше детище, созданное двадцать пять лет назад...
- Да, это серьезная дата, может быть, окончательный итог - если не для фонда вообще, то для меня лично. Согласитесь, 25 лет для одного человека - более чем достаточный стаж, чтобы со всем проститься и отойти в сторону, вздохнув: слава богу, я сделал, что мог. Но в том-то и дело, что такие хлопоты и заботы, в которых обретается Детский фонд с его 74 отделениями только в России, не отпускают просто так. Особенно того, кто все это затеял, шевелил, крутил, к чему-то стремился. Поэтому внутренне встречаю этот юбилей - ведь это же, конечно, и мой личный праздник - в большой растерянности.
- Что вместили эти годы? Что было важным в начале пути и теперь, четверть века спустя? Детство изменилось или осталось таким же беззащитным? Взрослые стали другими?
- Что вместили эти годы? Да все, что пережила наша страна. Разрушение великой и независимой державы, с которой считался мир. Смену социального устройства. Обогащение горстки нуворишей и обнищание народа.
Фонд начинался с именем Советский. И хотя мы и тогда не получали бюджетных средств - про  нынешние времена вообще молчу, делали мы дела поистине государственные. На деньги, которые давал народ.
Сегодня подобное и вообразить невозможно, но это было! Только в 1990 году мы направили за наш счет - с оплатой дороги, командировочных, “полевых” (и, главное, все это организовав) - 2674 медицинских работника в Среднюю Азию и Казахстан.  Называлась та программа “Медицинский десант”, а посвящалась спасению малышей первого года жизни - дети умирали там в жару от диареи, из-за низкого уровня медпомощи. И вот наши результаты: за тот год умерло детей первого года жизни на 22% меньше (а это около 4000 душ), на 40% снижена заболеваемость детей вирусным гепатитом “В”, в 1,8 раза уменьшена материнская смертность. Программа работала три года. А потом мы создали систему специальных доверенных врачей Советского  детского фонда - главных специалистов Минздрава СССР, которые работали на всех территориях этого громадного региона до разрушения СССР.   
Или наша программа “Дети Чернобыля”. Мы отправили в свое время десять тысяч детей в тридцать стран мира на лечение и реабилитацию. Только в том же 1990 году,  и только на Кубу, по приглашению Фиделя Кастро мы послали 1311 наших ребятишек из “чернобыльских зон” Белоруссии, Украины, России.
А семейные детские дома, придуманные нами, которых в СССР было образовано 578  (в России 368). Ведь только в России больше четырех тысяч  детей получили в дар... семью, ставшую спасительной для них.
А десять тысяч сирот и инвалидов, в том числе вятских, которых мы двадцать пять лет кряду привозили в Москву на Международный день защиты детей?
А 880 детей, которые с помощью нашего фонда и при наших, очень непростых, усилиях получили бесплатные операции на сердце в клиниках США?
Всем, кто настроен цинично, могу присоветовать простейшее: а вы примерьте ситуацию на себя. Вот у вас ребенок, рожденный с пороком сердца, его надо повезти в США... Как это сделать, кто это сделает, сколько это будет стоить, куда надо сунуться? Все эти ответы уходят в незнание, в ноль, не исключая денег.
Теперь все решительно переменилось. Народ стал беден. К тому же ему внушена ложная идея - думай только о себе. Главная, на мой взгляд, беда - мы оказались в состоянии нарастающей человеческой разобщенности. Протянуть руку другому - всегда было в наших народных обычаях. Теперь все это если и не исчезло до конца, то идет к финалу уверенной походкой. Богатый - богат, бедный - пропадает. Но другому бедному уже не поможет, и не только потому, что у самого ничего нет. А потому, что по несостоятельности своей никому не верит.
Изменилось ли детство? Еще как! Оно лепится по образу и подобию взрослых. А получается еще хуже. Начну с простого - с русского языка. Дети неграмотны. Минобраз с его ЕГЭ, который нужен не России, а Западу, дает не знание, а умение отгадывать ребусы. Дети плохо и мало читают. В языке (русском, конечно) к ним снижены требования. Отмена сочинений - переход на изложение ведет наше население к резкой быдлизации - кто-то этого усердно добивается.
Печально признавать, но в погоне за мамоной взрослые растеряли нравственность и культуру, а за ними следуют дети. Не все, конечно. И поэтому защита детства сегодня выдвигает на первый план тяжелейшее и мало видимое дело - защиту детской духовности, опирающейся на наши традиции: на русскую классику во всех областях, в том числе научную классику, воспитание иммунитета к западному влиянию - как влиянию распада.
Видите, от спасения жизни надо двигаться к спасению души. Боюсь, и тут Россия уже почти все отдала оппоненту.

 

Не по щучьему велению

 

- Каждый человек, пришедший в этот мир, помнит день своего рождения. А у фонда есть такая конкретная дата? Это и есть 14 октября, Покров, и день, в который состоится праздник фонда в Москве, в Колонном зале? Или все было немножко иначе и в другой день? Чем отличается нынешний юбилей от предыдущих, с какими мыслями Вы к нему приходите? Впору, как на 15-летие, говорить, что “масштабность, увы, нами утрачена”? Или снова подмечать, как это было в заметках на 10-летие: “История фонда - это история русской любви и нерусской ненависти, отечественной зависти...” Но, наверняка, новейшая жизнь Российского детского фонда, сегодняшние цели, задачи и дела помогают найти и другие слова для характеристики современного этапа развития?
- Детский фонд явился к жизни не по щучьему велению, как может кому-то теперь показаться. Мне повезло еще в 1985 году, когда тогдашний генсек подписался под поручением правительству на моем письме о сиротстве. Появилось первое базовое решение самой центральной власти в пользу сиротства. Еще тогда я предлагал возродить Детский фонд. Ведь он существовал с 1924 по 1938 год и был образован для борьбы с беспризорностью на траурном съезде Советов по случаю смерти В.И. Ленина. Гейдар Алиев, который курировал проект документа по моему письму, ответил на мое предложение: “Наверное, к этому мы еще не созрели”. В 1987 году, в апреле, меня позвал к себе  Председатель Совета Министров СССР Н.И. Рыжков. Он говорил со мной 3 часа 40 минут. Появилось новое постановление о сиротстве. И в нем - пункт о создании Детского фонда.
Меня до сих пор поражает доверие, с которым ко мне отнеслась тогдашняя власть. Редактор всесоюзного журнала, писатель - все это со мной, конечно. Но я не министр просвещения, который отвечает за все. Но именно я работал лето 1987 года над новым постановлением ЦК и правительства о положении детей-сирот, именно меня зовут с докладом об этом на президиум Совмина СССР. А потом Горбачев приглашает меня не куда-нибудь, а на заседание Политбюро. И впервые в истории этого уровня власти, тогда решающего, писатель говорит не о проблемах литературы, а о положении детства в стране. И тогдашний Председатель Верховного Совета СССР Громыко и его сотоварищи по Политбюро слушают этого писателя (то бишь меня),  опустив головы.
Через несколько дней А.А. Громыко, позвонив мне предварительно по телефону, переводит на счет оргкомитета еще только создаваемого Советского детского фонда гонорар за английское издание своих мемуаров - 25 тысяч долларов.
Сегодня, увы, я не могу встретиться с лидерами и поговорить о положении детей в России. У меня такое впечатление, что всё, что было в истории и практике Детского фонда, тщательно стирается какой-то чудовищной резинкой беспамятства. Как будто этого не было. Как будто этого нет. Но дети - категория вневременная и внережимная. При любой власти они есть и будут, и понять надо простую истину: судьбы детей - сытых и голодных - решают их родители. А власть должна родителям помочь. А такие структуры, как Российский детский фонд, - мост между теми и другими.
Про детство сейчас много шума. Много слов. Выпускаются бумаги. Многовато, правда, бега на месте. Движение есть - продвижения мало. Благотворительному же движению - при вселенском суесловии о гражданском обществе - конструктивной поддержки не существует при аж миллиарде выделяемых из бюджета рублей. Но где они? На что истрачены?
Власть, и не произнося этих слов, как бы говорит: хотите работать - валяйте, а мы будем выбирать, кому помочь, а кому - нет. По нашему вкусу. Но, как известно, между равенством прав и вкусом власти - “две большие разницы”.
Да, день нашего рождения, 14 октября - праздник Покрова Богородицы. И мы верим в Ее благодать, защищающую страждущих детей России. В этот же день - 180-летие освящения домового храма во имя Димитрия Салунского по Армянскому переулку, 11, где расположен Детский фонд. Это здание в течение всех двадцати пяти лет мы трудно восстанавливаем, а теперь любовно содержим, ведь здесь была родительская усадьба Федора Ивановича Тютчева, который сказал: “Умом Россию не понять”. И это - точно.
Не торжества, а «волна действий»  
- Повседневная деятельность фонда - будни, будни и еще раз будни. Но в том, что юбилейные торжества, посвященные 25-летию Российского детского фонда, начинались в Кирове, а завершаются в Москве, есть своя логика. Для Вас важна была именно такая последовательность? Чем выделяется Кировское отделение Российского детского фонда среди других отделений? Опыт какого региона мог бы придать новый импульс вятским усилиям по защите детства?
- В Кирове не торжества начались, а “волна действий”. Она - в пользу детства - прокатилась по всей стране. Но завершится в том зале, где Детский фонд состоялся двадцать пять лет назад, - Колонном зале Дома Союзов.
Что же касается эффективности наших отделений, то Кировское - среди лучших. А главное, созданное первым в 1987 году после Всесоюзной учредительной конференции. Именно поэтому Кирову был отдан приоритет как месту старта нашей “волны действий”. Вообще хочу пояснить, что слова “торжества”, “юбилей” мы не очень-то почитаем. И Международный съезд волонтеров детства в Москве, посвященный 25-летию Детского фонда, проведем как День благодарения людям, помогающим детям не только России, но и мира.
Смысл этого съезда - сказать спасибо волонтерам со стажем, не тем, кто еще только собирается кому-то помочь, а тем, кто уже сделал благое дело. Причем многие это сделали под эгидой Детского фонда и благодаря ему. Вот мы этим людям и поклонимся, включая, конечно же, большую группу родителей созданных фондом семейных детских домов из стран СНГ,  совершивших поистине чудесные благодеяния, спасая сирот.
- Когда строился Детский фонд, Вы предполагали, что со временем ему придется меняться? Удалось ли уже тогда заложить в его структуру ген восприимчивости к возможным переменам в стране, в повседневной жизни сограждан или в какие-то моменты приходилось действовать по обстоятельствам? Что из того, что делалось вначале, Вы теперь бы сделали не так? Возникали ли такие ситуации, к которым Вы, как руководитель фонда, и сам фонд не были готовы? Что помогало находить верные решения?
- Когда мы создавали фонд, я был уверен в двух важных вещах: в отзывчивости миллионов людей и в надежности власти, которой выгоден Детский фонд как система, консолидирующая народ, его инициативу, его, в хорошем смысле, гражданственность.
Разве можно было тогда вообразить нынешний разгул коррупции, социальное расслоение, обеднение миллионов людей, рост тех бед, с которыми прежде было покончено, - беспризорности, малограмотности, ослабления семейных уз, требующих от людей исполнения их человеческих обязательств. Но ведь еще Христос всем указал: нельзя молиться мамоне, изгоните торговцев из храма, “пустите ко Мне детей Моих!”  Но мы, как будто все слыша и все зная, ничему не желаем следовать.
И двадцатипятилетняя жизнь Детского фонда утверждает: те, кто следует нравственным требованиям, те, кто не обогащается, а отдает, достигают свершений, нужных и им лично, и государству. В конце концов, 223 только российских  родителя-воспитателя семейных детских домов, удостоенных государственных наград (по инициативе фонда), - разве это ни о чем не говорит?
- Платная медицина, “обдираловка” ЖКХ, циничные хосписы, где смертельно больным людям помогают “за квартиру”... А Детский фонд  дает, дарит, поддерживает, оставаясь по-настоящему благотворительной организацией вот уже многие годы. Глухие дети получают слуховые аппараты, больные диабетом - глюкометры, бедные селяне получают бесплатных коров по бесподобной программе “Стадо Детского фонда”. Почему только Детский фонд занимается детством простого народа? Почему именно Вы взвалили на себя эту ношу?
- Я никогда не задумывался об этом. А может, это кто-то свыше дал мне такое поручение? Тяжелое, очень тяжелое. Особенно сейчас. Но и в советские времена меня «подвешивали на крюк” по высшим опять же поручениям. Самое страшное - пытались оболгать. И я сам не понимаю, откуда взялись у меня силы все это выдержать, точно зная, из каких источников идут команды. Наверное, Покрова Богородицы защищали фонд и меня самого. Очень в это верю.
Ну а все, что вы перечислили, - это же и есть смысл, содержание фонда. Добавлю только, что, если бы нынешнее государство давало нам средства хотя бы на самые острые требования детства и по отдельным программам, эффективность была бы поистине государственная. Мы это доказывали не раз.

 

Без нравственной цели не может быть смысла

 

- Одно время насчитывалось 15 программ помощи детству. А к 25-летию фонда их не стало 25? Что диктует новые формы работы? Что подсказывает мониторинг, отслеживание пульса детства? И какие из новых программ оказались наиболее действенными, эффективными? Что вызвало их к жизни? Или пятнадцать - оптимальное число, чтобы не распылять  силы, чтобы целенаправленно работать и достигать результата?
- У нас 30 федеральных программ. И они касаются разных аспектов детских проблем. Местные отделения решают сами,  какие программы выбрать себе - в зависимости от того, насколько они актуальны для региона. Некоторые же программы рождаются в регионах, и мы утверждаем их в качестве федеральных. Например, в Кирове родилась и стала федеральной программа “За решеткой детские глаза” - помощь детям в местах заключения. В Амурской области родилась как раз отмеченная вами программа “Коровье стадо Детского фонда”, которой последовали многие территории. Смысл: бедной сельской семье дарится корова, первая же телочка которой передается следующей бедной и многодетной семье. Тут возрождается идея народной взаимопомощи! И она так нужна всем нам!
- Ваши добровольные помощники, волонтеры детства, кто они? Есть ли среди них те, кто в юности испытал на себе заботу и помощь Российского детского фонда и теперь, став взрослым, всего себя отдает на защиту детства?
- Увы, уж мы-то хорошо усвоили эту обидную аксиому: ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Но надо следовать и другой: сделав доброе дело, не жалей о нем. Большинство из тех, кому мы помогали,  прошли эти испытания, пережили их и благополучно о них забыли. Что касается детей, то и бог с ними. Но у нас есть истинные благодетели. Например, Валерий Павлович Павлюченко. Он был когда-то в  Миннефтегазстрое  вторым человеком - заместителем министра, теперь возглавляет инжиниринговую компанию. Этот человек все двадцать пять лет существования фонда систематически вносит деньги на наши благотворительные счета. Порой даже ежемесячно. И мы кого-то лечим, кому-то оказываем другую помощь. Вот он внес средства на новую программу “Детский туберкулез”. Другого благотворителя с таким стажем именно финансовой помощи не назову. Но есть у нас целая армия людей, добровольно служащих детству, посвятивших ему всю свою жизнь. В достойной форме наши региональные отделения, около двадцати  их нынешних руководителей последовали за мной с самого начала, помогают детям почти по четверти века  каждый. И за это низко кланяюсь им.
- Мир детства - не изолированное сообщество, влияние на него, причем не всегда благотворное, оказывают многие факторы современной жизни. Проблемы детства нарастают как снежный ком, преступления против детства становятся все более изощренными. Что можно противопоставить этому, какую духовную, нравственную заставу выставить? Были же Детгиз, киностудия имени Горького, есть Ваши книги, и издательская деятельность  Российского детского фонда достаточно многообразна. И Вы, помнится, предлагали “спасать детей Грином”. А современная литература, чем может она помочь детству? И может ли у детства быть свое телевидение? Может ли Российский детский фонд инициировать его создание? И каким оно могло бы быть, телевидение детства?
- Увы, культура наша, в том числе обращенная к детству, меняется. Классические традиции дискредитируются, внедряется уверенность, что новые поколения надо воспитывать в новых понятиях. На первых ролях выступают тут TV, желтая пресса, детские издания, выпускаемые в этой стилистике. И то, и другое, и третье могут служить благим целям как техническая возможность. Но! Погоня за “баблом” все сметает и все переворачивает. Детское TV ведь создано, существует, финансируется. Вы смотрите его? Без нравственной цели не может быть смысла - вот что. И эта псевдоидея реализована у нас, нашей нынешней действительностью, особенно ярко.
 

Работать, биться, достигать

 

- 70 отделений в России и СНГ, Научно-исследовательский институт детства, Детский реабилитационный центр под Москвой, Центр для сирот-младенцев при московской Морозовской больнице, три журнала, издательство, сотни штатных работников и десятки тысяч активистов - только этим структура Российского детского фонда не исчерпывается? Что я пропустил, о чем еще не знают наши читатели?
- За перечисленным - прежде всего тяготы и страдания. Да, у нас есть Детский реабилитационный центр под Москвой.  Отовсюду, где случались беды - разлив нефти в Коми, Чернобыль, Чечня, Беслан, Южная Осетия, мы привозили сюда раненых, потерянных, испуганных детей за свой, а не за казенный счет и выхаживали их. В ответ удостоены потрясающего рекорда: сто судов прошли наши службы, отбивая по закону принадлежащую нам собственность и землю.
Как вам глянется такая наша востребованность?  Ведь это же люди, представляющие государство, чиновники от макушки до пят, говорят нам, общественной организации: идите вон, мы не дадим вам работать, даже нарушив все законы, коли понадобится.  И мы судимся. Вместо того чтобы в ближайшем Подмосковье создать современный Артек, утраченный в Крыму. И все-таки мы создаем новую версию Детского реабилитационного центра.
Что касается сотен штатных работников, то это миф. Речь идет об очень ограниченной группе в центре. А в областях у нас по два, от силы по три человека при жалкой зарплате, да и ее-то региональные отделения должны еще заработать. Так что, как и все доброе в нашей стране, делаем своё дело с трудом, с болью, с тяготами, не благодаря, а вопреки. Но - делаем. И заметьте - мы ни разу не попросили, а значит, и ни разу не получили иностранной помощи.
- К одному из юбилеев Российского детского фонда был издан том “Письма в защиту детства”, составленный из Ваших статей, выступлений, интервью. К нынешнему юбилею подоспел другой: “За! Малых сих”. А прибавилось ли Ваших художественных книг, посвященных миру детства? Остается ли время на литературу, творчество? Приходилось ли откладывать начатые книги, повести, романы потому, что дел в фонде было невпроворот?
- Я и сейчас отложил на несколько месяцев работу над романом, написанным вчерне. Горюю по этой причине. Но знаю, что должен отдать фонду то, без чего он не обойдется. Ведь я добровольно принял на себя эту ношу. Значит, винить некого.
- И еще раз о повседневной жизнедеятельности фонда. Какой она станет после того, как 25-летний рубеж будет преодолен? Семейная форма опеки над сиротством сохранится, получит новый импульс к развитию или есть другие идеи?
- Как цыганки говорят: “Что было... Что будет...” Кто это знает? Вот начали программу “Детский туберкулез”. Выпустили независимый доклад фонда с таким же названием. Иосиф Кобзон вручил его лично президенту, прямо в руки, вскоре после президентских выборов. Тот обещал рассмотреть самым серьезным образом. Предполагаю, что дал поручение. Как сказал шекспировский Гамлет: “А далее - тишина...”  Колотимся в одиночку. Деньги собираются с трудом. С первыми пятью миллионами, которые дал народ, начинать такую тяжёлую программу нельзя...Так что выбора у нас нет. Точнее, выбор есть, и он один: работать, биться, достигать. В меру сил и возможностей. Повторяя при этом: мы - профессионально структурированная гражданская организация, к сожалению не востребуемая властью.
В нашем начале мы были помощниками власти на самом высшем уровне. Достаточно вспомнить армянское землетрясение: создав специальный центр спасения детей в Ереванской консерватории, мы вернули 543 ребенка, найденных под развалинами, их родственникам, 400 детей привезли на кремлевскую елку, устроили в Германии в пользу детей благотворительный футбольный матч между сборными командами ветеранов СССР и мира.
А наши программы “Слепые дети”, “Глухие дети”, поддержка новых технологий с детьми, больными ДЦП, организация первых усложненных черепно-лицевых операций детям-сиротам уникальными американскими хирургами. При этом, уезжая из страны, эти хирурги хранили свое оборудование в бухгалтерском сейфе Детского фонда - это ведь не случайность какая-то, а уровень доверия к нам и недоверия к официальным структурам.   
Фонд способен, готов, структурирован для того, чтобы решать серьезные социальные задачи для всей страны. И когда у нас были народные деньги, мы ничего не просили у власти. Повторюсь: теперь народ обеднел. У олигархов - свои фонды. И мы просим власть: повернитесь к нам. Мы готовы быть ответственными социальными партнерами. Но вынуждены - хотя я уважаю эту теорию -  заниматься малыми делами.
Конечно, доброе дело всегда найдет лазейку: в программе “Глухие дети”, по которой двадцать тысяч детей бесплатно получили от нас слуховые аппараты, появилась новая строчка под названием “Кохлеарные имплантации”. Это когда малышам, рожденным без слуха, особые хирурги под водительством профессора Георгия Таварткиладзе внедряют специальную, очень дорогую технику. Цена одной операции - один миллион рублей. А дорога? А то обстоятельство, что семья такая, как правило, бедна и операцию-то надо делать до пяти лет? И мы устраиваем так, что операция делается бесплатно. А к этому прилепилась еще одна приятная новость: “Райффайзенбанк” подарил нам бонусные мили, которыми мы оплатим дорогу бедным детям и сопровождающей их маме.
Даже если Детский фонд выручит одного ребенка в день - это уже для кого-то спасительный результат. А мы живем под девизом “Ни дня без доброго дела”. И у нас семьдесят с гаком отделений! Так что... люди добрые - и злые, но разумные! - не отворачивайтесь от детей! Своих и чужих!

 

 

Газета "Вятский край" № № 152 от 13 октября 2012 года