Москва, 18.04.2024

Вы здесь: / > Творчество > Интервью > Давайте восхищаться детьми!

      Интервью Альберта Анатольевича Лиханова

      Давайте восхищаться детьми! — «Трибуна» 12 октября 2007 г

      14 октября Российский детский фонд отметит свое 20-летие. За это время он
      реализовал множество социальных и медицинских программ, издал уйму книг,
      затеял выпуск нескольких журналов. Фонд знает о детском мире все – в
      значительной мере потому, что защита детей давно стала смыслом жизни его
      основателя, известного писателя Альберта Лиханова. Сегодня председатель
      Российского детского фонда Альберт ЛИХАНОВ – гость «Трибуны».
      – Альберт Анатольевич, вы как-то сказали, что из всех заповедей выделяете
      одну: «Любите друг друга». Между тем в нашей реальной жизни жестокость
      процветает, над добрыми поступками смеются. Не кажется ли вам иногда, что
      в этих условиях проповедь любви и добра – глас вопиющего в пустыне?
      – Такого ощущения у меня нет. Грехи всегда будут совершаться. Старое
      рассуждение на тему того, что по мере продвижения вперед мы
      самосовершенствуемся, технический прогресс делает людей лучше – не
      соответствует истине. Но оставлять стараний мы не должны. Не одни, так
      другие люди все равно будут исповедовать нормальные истины, в особенности
      применительно к детству. Детство беззащитно, так же как старчество. И
      должны находиться силы, которые будут выступать в их защиту. И не только
      что-то говорить, но и делать.
      – Можно ли назвать счастливым детство нынешних детей?
      – У детства есть одно замечательное качество: оно малоопытно. Ему не с чем
      сравнивать, поэтому оно счастливо. И даже бедные, голодные, покинутые дети
      не знают, что такое несчастливость. Они воспринимают окружение как
      данность. Это великий феномен: детство счастливо в любом варианте. Другое
      дело, что взрослые, которые знают, как должно быть, видя таких детей, с
      этой их счастливостью не соглашаются и обязаны делать все, чтобы их
      посетило действительное счастье. Прежде всего, это равные стартовые
      возможности. У всех детей, независимо от их происхождения, должны быть
      такие же возможности, как у находящихся рядом. Общество и государство
      обязаны это делать.
      – Российский детский фонд на днях отмечает 20-летие. Вы помните день его
      рождения и первую годовщину?
      – Конечно, помню, потому что придумал этот фонд. Ну, не то чтобы придумал
      – Детский фонд имени Ленина был создан еще в 1924 году, таким образом
      хотели память Ленина увековечить борьбой с беспризорностью. В 1938-м его
      закрыли на том основании, что борьба с беспризорностью завершилась.
      Создать что-то новое в 80-е годы было трудно, поэтому я все время говорил
      с высокими чиновниками о воссоздании фонда. Хотя беспризорничества у нас в
      1987 году уже не было.
      – Как же вам в таком случае удалось убедить своих собеседников в
      необходимости такой организации?
      – Беспризорничества в стране не было, а сиротство нарастало. Я стал
      инициатором двух постановлений ЦК КПСС и Совмина СССР по сиротству. А
      появившийся после этого Советский детский фонд, хотя и получил решением ЦК
      КПСС и Совмина СССР имя Ленина, представлял собой нечто совершенно иное,
      чем его предшественник.
      – Откуда в вас интерес к этой теме?
      – Я с молодых лет ее хорошо знал, не потому что сам сирота – в этом смысле
      у меня все было благополучно – просто однажды к ней прикоснулся, и это
      меня задело. Началось с того, что к нам в редакцию «Кировской правды», где
      я работал в отделе информации, пришла женщина – воспитатель в
      школе-интернате.
      Тогда у руководителя нашей страны Никиты Сергеевича Хрущева была
      гениальная идея: он решил всех детей воспитывать в интернатах, чтобы они
      жили там всю неделю, в субботу после обеда посещали свою семью, а через
      полтора дня – возвращались в интернат. Это была чудовищная идея, из
      области то ли военного коммунизма, то ли социалистических утопий. И вот в
      только что построенный интернат, в числе прочих детей, привезли 50
      ребятишек из дошкольного детского дома. Но в субботу всех детей забирали,
      а детдомовцев – нет. Эти маленькие и печальные первоклашки стояли на
      лестнице, и им тоже хотелось, чтобы их забрали… Рассказавшая нам все это
      женщина предложила напечатать в газете письмо, чтобы добрые люди этих
      детей взяли. Мы с удовольствием письмо напечатали. Я был автором репортажа
      о том, как собрались сотни желающих взять детдомовских детей, и, в конце
      концов, всех разобрали по семьям. А через месяц-другой выяснилось, что
      одного мальчика не взяли, потому что кто-то заболел, другого – из-за того,
      что кто-то уехал в командировку, у третьих еще что-то случилось. К концу
      учебного года двоих ребят усыновили, остальных вернули в интернат. Это
      меня поразило, и с этой занозой я стал жить дальше.
      За 27 лет до создания Фонда я объехал и обошел множество сиротских
      заведений. Когда приезжал куда-то в командировку, шел в эти заведения –
      изучил их «от» и «до» и увидел, что они в жутком состоянии: нищета
      материальная, неважнецкое питание, дефицит книг, белья, автомобилей.
      – Говорить об этом открыто тогда не было принято...
      – Да, эта тема не поднималась в прессе, поскольку считалась общественным
      раздражителем. Став писателем, редактором журнала «Смена», я тыркался в
      Министерство образования, ходил к секретарям ЦК комсомола, пытаясь убедить
      в том, что государство должно серьезно заняться этой проблемой. Все со
      мной соглашались, но делу это не помогало. Потом я написал повесть «Благие
      намерения», вызвавшую широкий резонанс. Один из моих приятелей – Виктор
      Прибытков был помощником тогдашнего секретаря ЦК Черненко. Я убеждал его:
      надо что-то менять, в стране миллион неблагополучных детей! Он, вздыхая,
      отвечал: у нас каждый работает в своем коридоре, а мой шеф к детским
      проблемам непричастен. Но однажды Черненко стал генсеком, и Виктор
      Прибытков позвонил мне и сказал: быстрее неси свою записку со всеми
      проблемами. И я через сутки принес записку из 48 пунктов. Еще через день
      узнал, что Гейдару Алиеву (который был тогда первым зампредом Совмина
      СССР) поручено готовить постановление ЦК и Совета министров. И в 1985 году
      появилось это постановление, в работе над которым я был главным соавтором.
      Через два года, когда власть сменилась, тогдашний председатель Совета
      министров СССР Николай Иванович Рыжков пригласил меня к себе и попросил
      рассказать о положении детей в стране. Встреча началась в 5, а закончилась
      около 9 часов. Рыжков внимательно меня слушал и, как я понял, вечером того
      же дня разговаривал об этом с Горбачевым. Моя идея воссоздания Детского
      фонда была услышана. Рыжков через сутки предложил мне возглавить работу
      над новым постановлением ЦК и Совмина. Потом я выступал с докладами на
      президиуме Совмина СССР и заседании Политбюро. Говорил то, что считал
      нужным: о больных детях, о разных типах уродств, против которых у нас нет
      медицинской помощи, про детский дом для слепоглухонемых, прозябавший в
      Загорске в ужасном помещении. Я говорил, что надо в это вкладывать
      средства и этим заниматься. Ведь что такое детство? Это отнюдь не наше
      будущее, как часто говорят. Детство – наше настоящее. Это наша
      ответственность и наша забота. Фраза «Дети – наше будущее» – перенос
      ответственности за них на дальнюю перспективу. Для меня это неприемлемая
      формула. Наш фонд исповедует идею «Дети – наше настоящее», причем
      печальное настоящее в массе своей. После обсуждения Горбачев предложил мне
      возглавить организационный комитет по созданию Фонда. А 14 октября 1987
      года в Колонном зале мы провели конференцию и учредили Детский фонд. Меня
      избрали председателем. И с тех пор 20 лет я это тяну.
      – Что из того, о чем мечталось 20 лет назад, удалось сделать?
      – Это довольно тяжелая тема, потому что мы никогда не получали денег из
      бюджета, хотя имели статус ведомства СССР. В первые дни существования
      Фонда я сам открыл счет в Сбербанке, мы с женой положили туда первый взнос
      – тысячу рублей. И люди нам стали слать деньги. Это была, сравнивая с
      дореволюционным прошлым, кружечная милостыня. В кружки когда-то бросали
      копеечки, и на них храмы строили. Это русский синдром: всенародная помощь,
      строительство всем миром. Мы по утрам получали по 5–6 огромных мешков, в
      которых были тысячи корешков от почтовых переводов. От детей: на полтора
      рубля, на рубль – с трогательными заметочками на обороте. От стариков…
      Помог нам и Фонд мира. На эти деньги мы купили полторы тысячи автобусов и
      грузовиков для всех детских домов Советского Союза, не говоря уже о массе
      других дел, среди которых разукрупнение групп в домах ребенка всей страны
      за счет Фонда, создание во всех сиротских заведениях попечительских
      советов, сотни тысяч книг, отправленных в детдомовские библиотеки.
      Мы три года посылали десанты медиков в регионы Средней Азии и Казахстана,
      где была гигантская детская смертность. Благодаря этому удалось снизить
      смертность детей второго года жизни по Советскому Союзу на 55%.
      Получив письмо малолетних узников фашистских лагерей, решили провести их
      всесоюзный слет. Там я впервые от имени общества извинился перед ними за
      то, что они забыты и заброшены. И постановлениями Правительства СССР
      Детский фонд сделали головной организацией, подтверждающей на основании
      документов или свидетельских показаний, что человек был в таком-то
      концлагере и, следовательно, имеет право на льготы – телефон вне очереди,
      санаторное лечение и т.д. Мы создали при нашем Фонде Международный союз
      узников фашистских концлагерей. Эти люди до сих пор к нам приходят и
      благодарят.
      – Одно из ваших главных дел – семейные детские дома. Как возникла эта
      идея?
      – Я не раз говорил Николаю Ивановичу Рыжкову: количество государственных
      сиротских заведений велико. Я готов их поддерживать, но ребенку все-таки
      нужно счастье, самое простое: чтобы у него были родители. Чтобы были те,
      кто любит, обнимает, ругает, спрашивает, и это главное, что должно быть в
      подходе к детям-сиротам: дети требуют мгновенного – любви. Иначе они
      вырастают без нее, и тут уже ничем не поможешь.
      Я предложил объявить движение: чтобы люди брали детей в семейный детский
      дом. Но проявляли при этом ответственность. Чтобы отец и мать со своими
      детьми, имеющие опыт воспитания, брали не меньше пятерых детей. И дело
      пошло. Отец с матерью в таких домах получали зарплату старшего воспитателя
      – 120 рублей. На детей полагалось все, что в детском доме: деньги на
      питание, одежду, игрушки. Некоторым местные власти предоставляли жилье.
      Таким образом, мы создали в Советском Союзе 500 семейных детских домов,
      вывели из казенных заведений 4 тысячи детей. Сейчас в России под нашим
      контролем 368 семейных детских домов и в них 3037 детей. Из них 1210
      несовершеннолетние. Из остальных: 187 детей получили высшее образование,
      195 – среднеспециальное, 1445 – окончили среднюю школу и ПТУ, получили
      профессию и работают. Из всей этой огромной массы не получилось пока лишь
      с 21 ребенком.
      – Но почему же число семейных детских домов за эти годы так и не
      увеличилось?
      – Потому что в 1996 году было принято постановление правительства «О
      приемной семье». Этим постановлением существование семейных детских домов
      было прекращено. Приемная семья может взять одного ребенка, двух или
      больше. Но там никаких социальных гарантий родителям не предоставляется.
      Им не идет трудовой стаж. Только зарплата – 10 тысяч в месяц на ребенка.
      В Ростовской области семья Сорокиных воспитала в семейном детском доме 50
      детей, сейчас у них на руках 16, им хотя бы три зарплаты надо давать. Нет!
      В то же время власти усердно раздают детей в приемные семьи, соблазняя их
      деньгами. Иные бедные люди на это покупаются. Но ведь для того, чтобы
      ребенка на ноги поставить, нужны педагогические задатки. Во всяком случае,
      в семейных детских домах народная педагогика действует в полном объеме. Те
      же Сорокины осуществляют это своей поденной практикой. А государство в
      лице своих чиновников это гробило и продолжает гробить.
      – За годы существования Фонда в детей вложено около 200 миллионов
      долларов. И до сих пор – никаких бюджетных вливаний?
      – Никаких. Ни одного рубля.
      – Значит, вы существуете за счет пожертвований? И как вам живется при
      наших законах, которые не поощряют благотворительность?
      – Очень худо. У нас тысячи стипендиатов. Но как только любая помощь
      переваливала за 2 тысячи рублей (если ребенок не инвалид, не жертва Чечни
      и Беслана), сдирали налог 13%, словно Фонд – работодатель, а получающий
      пособие или стипендию – работник. Бред сивой кобылы! Я неоднократно
      выступал по этому поводу в разных инстанциях и изданиях. Бесполезно. Никто
      не слышит. Сейчас мы благотворительный фонд, а были общественным. И вот
      общественный фонд, представьте, платит такие налоги! Зачем? Боитесь, что в
      фонде жулики? Ну так контролируйте в конце концов, но не подвергайте
      унижению.
      – Как вы будете отмечать 20-летие Фонда?
      – Будет праздник, где мы предъявим обществу то, что мы сделали. Прежде
      всего, детей, которых мы спасли, идеи, которые мы формируем и
      прокламируем. Это будет публичный отчет. У нас есть награда для детей
      «Преклонение». Дети, которые совершили нечто такое, за что перед ними
      можно только преклоняться. Сережа Басалаев из Мурманска, который получил
      эту награду, рожден с ДЦП. Не говорит, не двигается без посторонней
      помощи. Но родители заметили, когда читали ему книжки, что он знает буквы.
      Тогда отец взял основу строительной каски, прикрепил к этому ремешку на
      голове мальчика стержень и положил перед сыном азбуку. И мальчик начал
      общаться с родителями, показывая буквы, складывая буквы в слова. Потом он
      прикрепил к ремешку кисточку. Мальчик с увлечением начал рисовать. Потом
      ему купили компьютер – он блестяще его освоил и с его помощью общается со
      множеством людей во всем мире. Он иногда рисует для нашего журнала, мы его
      печатаем, и он получает гонорар. Мы вручили ему премию и новый компьютер.
      А через несколько дней получат премию деревенские мальчики, спасшие
      тонувшего одноклассника, и еще два брата, которые во время пожара вытащили
      из огня четверых детей. Мы их наградим, сделаем подарки. Детей надо
      хвалить, говорить им, что они герои. Тогда будет справедливая жизнь на
      земле.
      – Какая проблема детского мира заботит вас сейчас больше всего?
      – Главная беда, что во многих ситуациях дети становятся разменной монетой.
      К детям относятся не как к личностям, не как к гражданам. Но между дитем
      несмышленым, как у нас говорят, и взрослым никакой разницы нет. Наоборот,
      у детства есть одно замечательное преимущество – оно искренне. Да, дитя –
      это чистый лист, и это идеал человека, потому что говорит, думает,
      чувствует так, как может поступать только неиспорченная личность. А
      развитие человеческое Толстой всегда называл отступлением от этой
      первоистины.
      Мы ведем мониторинг положения детей-сирот и знаем, в каком состоянии наш
      детский мир. Без ложной скромности скажу, что мы, может быть, единственная
      в стране организация, которая знает про детей все – и в деталях. Мы
      поддерживаем людей, которые делают добрые дела. Вот сейчас я встретился с
      человеком, который рассказал мне про мальчика, которого они нашли в
      Казани. Еще месяц назад считалось, что с ним невозможно ничего сделать.
      Слепой мальчик. Ему сделали гусли. Через день он на них свободно играл!
      Как такого мальчика не поддержать, и как не поддерживать таких детей!
      У нас множество детей, у которых руки-ноги целы, но которые заняты
      совершенно не тем. Происходит дебилизация детского общества. Так надо
      этому детскому обществу показать: посмотрите, слепой, лишенный всего, что
      у вас есть, блестяще себя реализует!
      Болезнь нашего Отечества состоит в том, что мы своих собственных детей не
      любим. Или любим кое-как. Наше представление о любви – это сыт, обут,
      двоек нет, и слава Богу. Надо восхищаться детьми. Есть понятие инвестиция.
      Но главная инвестиция нашего общества должна быть в детей. Тогда у нас
      будет все в порядке. Когда у нас будет культ ребенка, также как и культ
      старика, – только тогда наше общество выздоровеет.
     

      Беседу вел
      Илья Медовой